Трудовой стаж пенсионерка Марина Дмитриевна Склюева (Судакова) отсчитывает с 15 лет. Однако в трудовой книжке этот факт не отмечен. Она начала свою трудовую деятельность еще в годы Великой Отечественной войны…
Нелегкой была судьба многодетной семьи Судаковых. Шестеро детей, Марина — старшая. Жили в Читинской области. В 1938 году восемь семей, в том числе и Судаковы, были принудительно выселены в Алтайский край. «Мама с собой взяла швейную машинку, с которой никогда не расставалась, — вспоминает Марина Дмитриевна. — Самый маленький, 2-годовалый Юра, у нее на руках, остальные под присмотром папки. И на вокзал. А поезд Москва-Владивосток ходил раз в неделю. Вот и пришлось нам «пожить» на вокзале. А добирались до места назначения целый месяц».
Обосновались в Барнауле. Такой швеи-мастерицы, как мама, в городе не было. Ей стали поступать заказы, шила, как вспоминает моя собеседница, «кому рубашонку, кому штанёнки», а за работу кто картошки принесет, кто семян для огорода… Отец устроился на строительство железной дороги на Кузбасс.
«Когда началась война, все думали, что она скоро закончится, — рассказывает Марина Дмитриевна. — Но время шло, а конца войне не было видно. В местной строительной организации было свое подсобное хозяйство. И его руководитель предложил нам, старшим детям, поработать. Так началась моя трудовая биография».
Что только девушка не делала в годы войны! Сажала картошку, рассаду капусты, потом собирали и грузили в вагоны. Все — для фронта. Косила и убирала сено, даже на лесоповале работала зимой. «Лес мы не пилили, — говорит моя собеседница. — Деревья были уже повалены и распилены по 2 метра длиной. Мы обрезали сучья и должны были сложить все. А их и поднять не могли…».
До того было тяжело, что, когда мальчишки, которые тоже здесь работали, предложили Марине вместе убежать домой, согласилась. Вспоминает об этом с болью в сердце. Мороз под 30 градусов, все кругом замело, и пять подростков идут по заснеженному полю на станцию, а это около 6 км. Там на грузовом поезде дальше… Устали. Замерзли. Проголодались. Но доехали. Мама, увидев дочку, чуть сдержала слезы — не хотела ее расстраивать. Накормила, спать уложила… А потом наплакалась.
Марина неделю отходила от своего «путешествия». И снова пошла на работу, но теперь уже на кухню, по ее словам, «в организацию вроде санатория». Колола дрова, носила воду, чистила картошку, мыла посуду. Но больше всего ей нравилось ездить в местный колхоз за продуктами на телеге, запряженной лошадью. Особенно любила стоя, с ветерком. А мальчишки догоняют: «Прокати нас!».
В это время отец Марины уже воевал — строительную бригаду, где он работал, отправили на фронт в августе 1942 года. Он был водителем «Катюши». Когда провожали его, у всех было такое чувство, что навсегда. Так и оказалось. Сначала получали от него письма с фронта, он все время бодрил родных. А потом они перестали приходить.
«А мне приснился сон, —вспоминает Марина Дмитриевна. — Будто мы с братом Никитой находимся в большом доме. Вдруг видим: отец лежит. Открыл глаза и попросил воды. Мы долго бегали, искали, но так и не нашли… Я рассказала маме свой сон. И она сообщила, что папы уже нет. А позже пришла похоронка. Отец погиб 12 апреля 1944 года при освобождении Украины. Именно в ночь на эту дату я и видела свой сон…».
…После войны Марина Дмитриевна работала и в детском саду, и в больнице, и в сфере торговли, и на хлебозаводе. С мужем Михаилом Иннокентьевичем и сыном Олегом жили в Новоалтайске. В 1997 году она приехала в Полоцк к сестре Ларисе Паламарчук, которую после окончания Томского политехнического института пригласили на работу в администрацию завода «Полимир». Здесь Марина Дмитриевна и осталась. Многие из ее родных уже ушли из жизни. Нет ни братьев, ни сестер. Все — в воспоминаниях и в звоне колоколов Богоявленского собора, который находится рядом
с домом.
Фото Маргариты Баранок.
